Хорошая архитектура формирует среду, в которой приятно жить, развивает вкус и влияет на наше повседневное мировосприятие. Однако даже в самом привлекательном городе или районе найдется здание, которое кажется чужим и негармоничным. Как жить в конфликте с визуальной средой? И чему нас может научить архитектурная боль? В поисках ответов мы попросили архитекторов и экспертов индустрии рассказать о проектах, которые они считают не самыми удачными.
Застройка на набережной Ростова-на-Дону
Моя самая острая архитектурная боль — исчезновение истории в городе, где протекает моя жизнь. У Ростова-на-Дону богатое архитектурное наследие, но, к сожалению, оно медленно разрушается. А новая архитектура, если и строится, то положительных эмоций не вызывает.
В качестве примера возьму здание, которое сегодня формирует панораму города и так называемый «открыточный» вид. Оно находится на городской набережной, посреди знаковых для Ростова достопримечательностей, которые уже давно стали символами города.
В композиции едва считывается попытка реакции на окружающую застройку. Находиться рядом со зданием некомфортно, так как стилобатная часть с уровня восприятия пешеходом решена недружелюбно.
Каролина Шолоховаруководитель проекта и старший архитектор бюро CHADO
Никакой гармонии в пластике фасадов нет, про материалы и детали говорить излишне. Мне приходится смотреть на него каждый день по пути в офис, и визуальный анализ в голове практически не удается остановить — постоянно думаю о том, как и что можно было бы сделать.
Это очередной пример того, как ответственность за вклад в историю и имидж города игнорируются не только некоторыми архитекторами, но и девелоперами, и властями. Поэтому в ожидании хорошей новой архитектуры красоту приходится искать в старом фонде, в ветхих зданиях с пыльными фасадами и грязными разбитыми окнами, но где можно найти неожиданные для себя пространства, какой-то новый сценарий света, интересные фактуры или отражения — и попытаться их переосмыслить на практике.
Здание штаб-квартиры «Газпром»
Это здание — архитектурный парадокс: модернистская стеклянная коробка с нелепыми «романтическими» башенками будто собрана из двух разных проектов. Оно как будто задумано специально для беглого взгляда издалека, из окон проезжающего мимо автомобиля — монолитный стеклянный объем не предполагает близкого контакта. В нем нет человеческого масштаба: ни архитектурных деталей, за которые мог бы зацепиться глаз, ни интересных фактур, которые хотелось бы рассмотреть вблизи. Его огромные безликие плоскости отталкивают, словно говоря: «Тебе здесь не место».
Диккенс писал о лондонских зданиях своего времени: «Эти кирпичные монстры пожирают небо, оставляя нам лишь узкие полоски света где-то там, наверху».
Мария Кутайсооснователь Архитектурного бюро «ВЕЩЬ!»
Конечно, и наши «монстры» могут со временем восприниматься иначе. Но в отличие от добротного викторианского кирпича, современные стеклянные поверхности этого офиса не несут тепла времени. Они не потрескаются благородно, а просто помутнеют или будут заменены. Ирония в том, что этот «холодный исполин» может стать ностальгическим символом эпохи — но лишь на старых фотографиях, ведь его бездушные фасады не созданы для диалога с будущим.
Театральный центр на Дубровке
Театральный центр на Дубровке — объект, который вызывает у меня полное ощущение безжизненности и эмоционального ступора. И дело не в скудности узнаваемых форм типового объекта эпохи советского модернизма, а в восприятии пространства. Гармоничные пропорции формируют целостный объем застройки, но считывается лишь намек, каким могло бы быть здание, находись оно в чуть более открытом диалоге с окружающей средой.
Большой внутренний двор пустынен, отрезан от пешеходных маршрутов. Зарешеченные арки, через которые можно было бы запустить движение городского потока внутрь, останавливают этот естественный импульс.
Алена Левицкаяруководитель архитектурного бюро the structure
Да и обходить это сооружение приходится, минуя большую пустынную площадь перед ним. Создается ощущение большого вакуума вокруг пространства. Студенткой, спустя несколько лет после трагических событий на этом месте, я оказалась тут на представлении. Чувство безысходности и ощущение внутреннего мертвого пространства отчетливо помню и сейчас. Я часто фантазирую, как можно сохранить этот объект архитектурного наследия, оторванный от жизни города и замерший внутри, и переосмыслить в реконструкции. Возможно ли честно оставить только красивый бетонный остов оболочки, а внутреннее пространство превратить в городской ландшафт? Возможно ли переосмыслить и «почистить» объект: найти новую, созвучную его непростой истории социальную функцию, заменить дробные витражи крупноформатным остеклением, открыть внутренние пространства, добавить воздуха и света? Взаимодействие архитектуры с окружающей средой — и есть то движение, которое создает жизнь и наполняет пространство смыслом.
ТЦ «Атриум»
Здание, с которым мне трудно смириться уже больше 25 лет, — это ТЦ «Атриум» на площади, или лучше сказать — вместо площади Курского вокзала. И дело здесь не столько в архитектуре, хотя и с точки зрения архитектуры «Атриум» — выдающаяся неудача. Не это главное. В конце концов, в городе, если это не Венеция или центр Петербурга, не могут все дома быть равно прекрасны. Там, где идет бурный и неконтролируемый рост, неизбежны провалы вкуса. Москва исторически всегда была чрезвычайно разношерстной.
А вот чего я не могу простить — это исчезновения площади. Эта утрата невосполнима. Вместо открытого общественного пространства, нормальной привокзальной площади, приезжего и москвича на Курском вокзале встречает узкая щель перед тыльным фасадом ТЦ.
Никита Токаревархитектор, декан архитектурного факультета Universal University и сооснователь архитектурной школы МАРШ
И никакие граффити снаружи или фонтаны внутри этого факта не изменят. Представьте, что ваш сосед поставил на лестничной площадке большой шкаф, и вам каждый день нужно мимо него протискиваться к своей двери. Из общего достояния площадь стала достоянием частным.
Театр «Et Cetera»
Предлагаю поговорить о здании театра «Et Cetera» в Москве. Я хожу мимо него практически каждый день, и при всем моем оптимизме, не могу найти в нем ничего хорошего. Мне ни разу не приходила в голову идея прийти сюда на постановку, так как кажется, что ничего хорошего в здании с таким фасадом происходить не может.
Любую архитектуру, интерьер или предмет дизайна можно проиграть в голове в виде музыки — либо она прекрасна, либо это какая-то какофония. На мой взгляд, здание театра в этом плане полностью немузыкально: нет главной мелодии, разнятся ритмы, все части конфликтуют между собой, создавая неприятный шум.
Мария Ахременковапартнер бюро VOX Architects
Здание также полностью игнорирует историческое окружение, буквально впихиваясь в контекст как огромное, неуместное и неповоротливое чудовище.
Предположу, что основная идея проекта заключалась в том, чтобы создать здание во всех стилях и таким образом продемонстрировать широту кругозора, авангардный подход автора. По факту сработало наоборот. Смелые авангардные концепции — это про уверенность, про манифест. А в данном случае складывается впечатление, будто это был единственный шанс архитектора что-то построить, и он хотел воспользоваться им до конца. Неумение выделить главное и отсечь ненужное говорит скорее об отсутствии уверенности в происходящем и напоминает попытку подстраховаться в мишуре многообразия деталей.
Кроме того, здание демонстрирует непрофессиональное взаимодействие заказчика и архитектора из серии «Чего изволите?». Архитектор должен нести ответственность за свою работу и не идти на поводу у заказчика, если это вредит проекту. В результате такого давления и ответных уступок мы имеем здание, которое стоит уже давно и, видимо, будет стоять еще долго. А мы вынуждены мириться с ним как с данностью, что очень печально.
Главный корпус Высшей школы экономики на Мясницкой
Одно из самых уродливых зданий, на которое я стараюсь не смотреть, проходя мимо, находится по адресу ул. Мясницкая, 20. Место это мне хорошо знакомо с детства — в прилегающем в этой точке к Мясницкой Милютинском переулке жила моя двоюродная бабушка. Мы частенько бывали у нее в гостях и всегда проходили мимо величественного подъезда этого дома.
Здание имеет богатейшую историю и когда-то, как и почти все сохранившиеся на этом пятачке дома, поражало красотой и богатым убранством. Сейчас этот дом, выходящий на Мясницкую и построенный в 1900 году архитектором Александром Васильевичем Ивановым, автором проекта гостиницы «Националь», не имеет ничего общего со своим первородным образом и напоминает о годах варварства 90-х и «нулевых» и грубой расправы над городом.
Люся Малкисархитектурный продюсер, урбанист,
автор Telegram-канала
Люся ин да хаус
Не знаю истории его реконструкции, но, очевидно, ее авторы и заказчики лезли вон из штанов в бесплодных попытках вернуть шик и респектабельность этому дому. Мрамор и кованый металл, а также скругленная «входная группа» не имеют ничего общего с породистым входом, который дом имел когда-то. Возможно, я ошибаюсь, и идея автора заключалась лишь в том, чтобы осчастливить заказчика богатым ремонтом. Возможно, когда-нибудь к горожанам вернется благородный фасад этого дома.
Источник: design-mate.ru
